Фалес был гражданином Милета, происходившим от беотийских кадмейцев, современником Солона и Креза. Аполлодор (по свидетельству Диогена Лаэрция, I, 37) относит его рождение к 1-му году 35 Олимпиады, то есть к 640/639 годам до P. X. (вероятно, однако, он родился лишь в 1 году 39 Олимп., 624/623 до P. X.), его смерть — к 546/545 до P. X.; причём при исчислении года рождения решающей датой было, по-видимому, солнечное затмение 585 года.
То, что он помещён во главе семи мудрецов и свидетельства Геродота (I, 75. 170) и Диогена (I, 25) доказывают, что он приобрёл славу своей практической рассудительностью и государственной мудростью. Наряду с этим восхваляют его математические и астрономические знания, которые он (по показанию Евдема) приобрёл в Финикии и Египте — быть может, во время торговых путешествий — и перенёс в Грецию; самым знаменитым из приписываемых ему свидетельств этих знаний является то, что он предсказал год солнечного затмения, происшедшего 28 мая 585 года до P. X. (по юлианскому календарю) (Герод., I, 74 и др.).
Очевидно, с этими математическими изысканиями и с пробуждённым ими научным духом связана его попытка найти иной, немифологический ответ на вопрос о последних основах вещей; и с другой стороны, элементарному характеру этой древнейшей греческой математики соответствует то, что физика Фалеса не вышла из зачаточного состояния. А именно, он признал воду веществом, из которого все возникло и все состоит; и он говорил также, что Земля плавает, подобно куску дерева, на воде, и этим объяснял её устойчивое пребывание в центре мира.
Об основаниях этой гипотезы уже Аристотель высказывает лишь догадку, ибо он не имел перед собой сочинения Фалеса, и такового, без сомнения, вообще не существовало; сочинения, упоминаемые позднейшими писателями, как и сообщаемые ими учения Фалеса, должны считаться подложными. Фалес, по-видимому, не объяснял точнее, каким способом вещи возникают из воды; по всей вероятности, он представлял себе, что с веществом непосредственно связана действующая сила, и саму эту силу мыслил, в духе древней религии природы, как нечто аналогичное человеческой душе; на это указывают также его изречения (Arist., De anima I, 5. 411 a 7, 405 a 19), что все полно богов и что магнит имеет душу (то есть жизнь), так как он притягивает железо.
Таким образом, он представлял себе вещество живым и одушевлённым, — воззрение, которое встречается и у его последователей и которое было метко названо «гилозоизмом» или также «гилопсихизмом» (Дёринг). Мнение, что он решительно отличал мирообразующую силу, в качестве божества или духа, или мировой души, от вещества, — не может быть допущено. Но сколь бы скудным нам ни казалось это первое начало физической теории, — важно все же было то, что эта теория вообще положила начало научному объяснению мира. Существенный шаг вперёд мы встречаем уже у Анаксимандра.
