Если не существует общеобязательной истины, то не может существовать и общеобязательного закона; если для каждого истинно то, что кажется ему истинным, то для каждого и справедливо то, что ему нравится. Первое поколение софистов ещё не сделало этого вывода из своих посылок.
Если они выступали как учителя добродетели, то ни под добродетелью понимали в существенном то же самое, что все привыкли понимать под нею. Как «Геракл» и другие моральные секции Продика, так и советы, которые Гиппий вкладывал в уста Нестора, конечно, не встретили бы такого одобрения, если бы они (противоречили нравственным воззрениям своего времени. В диалоге Платона Pratagoras, и сл. Протагор говорит речь, которую мы можем считать в существенных чертах воспроизведением речи, действительно произнесённой софистом, а может быть и письменно опубликованной им; в этой речи он в мифологической форме разъясняет, что чувство права и обязанности есть дар богов, присущий всем людям; он, следовательно, признает естественное право, которого ещё не отличает, как Гиппий, от положительного.
Горгий приписывает добродетель мужчины, женщины, ребёнка, раба и так далее в духе обычного воззрения; и этому воззрению соответствуют ещё моральные фрагменты Антифона. Но все-таки уже у софистов первого поколения обнаруживаются некоторые из практических последствий их скептицизма. Протагор не без оснований шокировал греков, когда он своим обещанием «делать слабейшую сторону сильнейшей» порекомендовал свою риторику именно со стороны возможного злоупотребления ею; а Гиппий устанавливает ту противоположность между законом и природой, которая позднее образует руководящую идею софистического искусства жизни. Платон вкладывает в уста Фрасимаха, Пола и Калликла воззрение, широкое распространение которого в софистических кругах подтверждает и Аристотель (Top. IX, 12, 173 а 7): естественное право есть только право сильнейшего, все положительные законы суть лишь произвольные установления, утверждённые каждым данным властителем в его собственных интересах; если справедливость всеми восхваляется, то это происходит лишь от того, что масса народа находит её полезной для себя, тогда как тот, кто чувствует в себе силу игнорировать законы, имеет и право на это.
Гиппий сомневается в противоестественности брака между родителями и детьми; по-видимому также, уже в 5-ом веке в софистических кругах было много людей, восхвалявших общность жён. Но что, с другой стороны, различение между законом и природой могло содействовать освобождению от национальных предрассудков, — об этом свидетельствуют основанные на нем возражения против естественности рабства, которые упоминает Аристотель.
К человеческим установлениям принадлежала также вера в богов и почитание богов, ибо это казалось вытекающим из многообразия религий. «О богах, — писал Протагор, — я ничего не знаю, существуют ли они, или не существуют, и какую имеют природу». Продик видел в богах олицетворения небесных тел, стихий, плодов земли, вообще полезных для человека вещей. В «Сизифе» Крития вера в богов изображалась как изобретение политика, который с помощью страха хотел удержать людей от преступлений.
Но чем более человеческая воля освобождалась от преград, которые ставили ей доселе вера, традиция и закон, тем выше росла ценность тех средств, с помощью которых можно было склонить на свою сторону и подчинить себе эту всемогущую волю. И все эти средства объединялись для софистов в искусство речи, сила которого при тогдашних условиях действительно была совершенно исключительной и к тому же ещё преувеличивалась теми, кто были обязаны этому искусству всем своим влиянием. И действительно, об огромном большинстве софистов нам определённо сообщают, что они выступали в качестве учителей красноречия, составляли руководства ораторского искусства, произносили и писали образцовые речи и даже заставляли своих учеников учить их наизусть.
Весь характер софистического преподавания требовал того, чтобы при этом наибольшее значение придавалось техническим средствам языка и изложения, а не логической и реальной правильности содержания. Речи софистов изготовлялись напоказ, и прежде всего стремились производить впечатление искусным выбором своей темы, неожиданными оборотами, многообразием выражений, изысканным, изящным и цветущим языком. Прежде всего Горгий был обязан этим качествам блестящим успехом своих речей, которые, правда, более зрелому вкусу, уже и в древности, казались во многих отношениях слишком вычурными и холодными. Но некоторые из этих софистических риторов, как напр. в особенности Фрасимах, имели действительные заслуги в разработке ораторского искусства и его техники; и именно в их среде возникли также первые филологические изыскания.
Протагор, по-видимому, первый различил роды имён существительных и прилагательных, времена глаголов и виды предложений; Гиппий дал правила о размере слогов и о благозвучии; а Продий к своим различением синонимических слов, которому он, правда, придавал преувеличенное значение, положил начало лексическим исследованиям и развитию научной терминологии.
