Эклектизм — причины его возникновения и его характер


Как бы ожесточённо ни боролись между собой философские школы послеаристотелевской эпохи, разногласия между ними естественно, сглаживались с течением времени, и более ясно начинало сознаваться родство, с самого начала существовавшее, несмотря на эти разногласия, между академической, перипатетической и стоической школами.

Решающее значение при этом имели однако два фактора, которые действовали одновременно: успех, который имел академический скептицизм благодаря Карнеаду, и сближение Греции с Римом. Чем более колебалась вера догматических школ в неопровержимость их учений в силу разрушительной критики Карнеада, тем более интерес их должен был переходить от специальных учений каждой школы, которые были подвержены стольким возражениям, к убеждениям, о которых можно было в существенном прийти к соглашению и которые сам критик допускал в качестве норм практического поведения, т. е. в общем признавал удовлетворительными и достаточными.

С другой стороны, чем сильнее у самого Карнеада при развитии его учения о вероятности обнаруживалась потребность обеспечить себе такие практические нормы, тем легче и его школа, идя далее по этому пути, могла перенести центр тяжести на эту часть его учения; благодаря этому, она все более удалялась от скептицизма, так как то, что ранее казалось лишь вероятным, с течением времени приобрело значение прочного знания. И в том же направлении действовал римский дух, который теперь начинал приобретать влияние на греческую науку. Со времени завоевания Македонии римлянами (168 год до P. X.)

Греция фактически была тем, чем она все более становилась и юридически: именно частью римской империи. И вскоре, при содействии таких лиц, как Фламиний, Эмилий Павел, Сципион Эмилиан и его друзья, между Грецией и Римом развилось научное общение; греческие учителя начинали притекать в Рим, а молодые римляне во все большем числе отправлялись в философские школы Афин и других греческих городов.

Ещё сильнее, чем появление философского посольства в Риме, действовало пребывание в Риме Панэтия, а также одновременное распространение эпикуреизма среди римлян; с начала первого века до P. X. греческая философия считалась необходимой составной частью высшего образования в Риме. Если при этом греки вначале были учителями, а римляне — только учениками, то все же было естественно, что первые более или менее приспособлялись к своим знатным и влиятельным слушателям, и что в общении с римским миром на них отразился дух, создавший этот мир.

Духу же этому было свойственно судить о всяком воззрении скорее по его ценности для практической жизни, чем по его научной основательности. И потому эти условия также должны были содействовать развитию склонности к слиянию философских школ, к ослаблению частных различий между ними и к подчёркиванию общего между ними, главным образом, в практически важных вопросах. Но чтобы иметь возможность выбирать истинное или вероятное из различных и непосредственно несоединимых воззрений, нужно было уже заранее обладать критерием для этого; и таким путём возникла мысль об известных убеждениях, которые, казалось, бесспорны для каждого до всякого доказательства и истинность которых удостоверяется именно их всеобщим признанием, consensus gentium.

Этот эклектизм впервые проявляется в стоической школе; ещё в большей степени он позднее овладевает академической; и он находит доступ и в перипатетическую школу. Напротив, у эпикурейцев этой эпохи нельзя подметить сколько-нибудь существенных уклонений от учений основателя их школы; впрочем, Зенон из Сидона, который, наряду с Аполлодором, слушал и Карнеада, усвоил себе от последнего большую диалектическую умелость, чем та, которая была распространена в его школе. Врач Асклепиад из Вифинии (между 100–50 год. до P. X.) заменил атомы, вместе с Гераклидом, первичными тельцами, но это есть малосущественное изменение, да к тому же он, хотя и был близок к эпикурейской школе, но не принадлежал к ней.